Пугающая неизбежность

[nastalgya]

Или страшное слово на букву "Р"

В России в последнее время неспокойно. По крайней мере, так представляют дело как путинисты, рассуждающие об "агрессии" против нас чуть ли не всего остального мира, так и оппозиционеры, предупреждающие о кризисе существующей модели экономики и управления и о грядущей ее дестабилизации.

Однако при всем различии их позиций существует обстоятельство, удивительным образом сближающее подавляющее большинство как сторонников режима, так и его противников. Это их отношение к явлению и даже к слову, которые в течение большей части ХХ века на той одной шестой части суши, что именовалась Советским Союзом, а была, по мнению некоторых, той же Россией, только называвшейся по-другому, считались сакральными, - к революции.

На уровне эмоций такое отношение практически необъяснимо. Сегодня с сотен трибун чиновники и политики рассказывают о достижениях Советского Союза, а президент сообщает, что он так и не выкинул партбилет. В Кремле резко осуждают снос памятников Ленину в соседних странах и отвергают любые законы о десоветизации. Возникает вопрос: не страдают ли шизофренией те, кто, воспевая СССР, боится слова революция, ведь Советский Союз начался с нее и долгое время был ее воплощением?

Почему так происходит? В случае с властью ответ достаточно прост: откровенные демагоги, считающие собственный народ сборищем кретинов, полагают возможным прославлять большевиков и Романовых одновременно, будучи убеждены, что никого это не смутит. Революции же они боятся исключительно по той причине, что не хотят стать ее жертвами.

Если оглянуться на прошлое и задуматься о том, что сделало современную Европу тем, чем она является, ответ будет однозначным - революции. Восстания против королей, воплотившиеся в Великой хартии вольностей. Реформация, сокрушившая догмат о непогрешимости Папы. Вольные города, ограничившие власть феодалов. Несколько десятков американских вольнодумцев, подписавшие Декларацию независимости и начавшие войну с Британской империей за право не платить налоги тем, кого они не выбирали.

Они меняли облик мира, как меняли его большевики, борцы с колониальными режимами. Именно революции отличали Европу и европейски ориентированную часть мира от бунтов, с которыми столетиями сталкивались остальные страны и которые так и не изменили их истории. При этом они не случались спонтанно, а подготавливались экономическими и социальными противоречиями, порождавшими так называемые революционные ситуации.

Задачей всех заинтересованных в переменах сил должно стать распространение понимания того, что грядущая и неизбежная российская революция не будет отягощена большинством недостатков и пороков предшествующих революционных событий.

Сюжет первый. Революция в России всякий раз заканчивается большой кровью, гражданской войной и террором.

С одной стороны, все это по меньшей мере неправда. Революция, случившаяся в стране 99 лет тому назад, оказалась одной из самых мирных в истории. Временное правительство объявило политическую амнистию, первым в мире отменило в России смертную казнь, в короткий срок приняло законы, являвшиеся на тот момент одними из самых демократичных и либеральных даже по европейским меркам.

Да, затем настал Октябрь, пришли красный террор и ВЧК и многое другое. Однако факт остается фактом: революции в России даже столетие назад бывали бескровными. С другой стороны, нужно отдавать себе отчет в ситуации, которая имела место в то время. Страна была разорена войной, которая каждый день уносила тысячи жизней; наводнена оружием; предел неприятия насилия у людей был снижен до крайности. Список можно продолжить - и все это говорит в пользу того, что насилие по итогам 1917 года практически не могло не разразиться.

Сегодня Россия совершенно иная. Напомню, что даже ее возникновение на руинах Советского Союза, как и вся геополитическая трагедия ХХ века, прошло исключительно мирно. Граждане продемонстрировали величайшую меру ответственности, не поддавшись эмоциям и провокациям (инцидент октября 1993 года - следствие банального политического авантюризма властей и не более того). Поэтому, если мы не считаем себя находящимися на уровне развития средневековых обществ или подверженными безумию времен красного террора или нацистских чисток, мы не должны опасаться сопровождающего революцию массового насилия.

Сюжет второй. Революции меняют весь привычный уклад жизни, разделяют историю на до и после.

Здесь следует уточнить, о каких революциях идет речь. Маркс в свое время разделял революции на политические и социальные. Возможна ли в России политическая революция? Будучи уверенным в том, что до перемен в нашей стране пройдут еще долгие годы, я тем не менее убежден, что в итоге она неизбежна. Вызревающие в обществе противоречия - чисто политический, а не социальный конфликт.

Что происходит в таком случае? Рецепт известен почти два с половиной века: если народ сталкивается с подавляющим его правительством, он имеет естественное право свергнуть его и учредить новое, основанное на таких принципах и формах организации власти, которые, как ему представляется, наилучшим образом обеспечат людям безопасность и счастье (Декларация независимости США, 1776).

Сюжет третий. Революция приводит к непредусмотренным последствиям, и в том числе для ее организаторов.

Да, политическая революция может выйти далеко за пределы первоначального плана. Например, с высокой степенью вероятности, президент Порошенко не задержится надолго в украинской власти, так как он явно принимает классическую политическую революцию за дворцовый переворот. Но сегодня такие эксцессы не приведут ни к якобинскому террору, ни к Соловкам, ни к лагерям времен Пол Пота.

Общество слишком сильно изменилось, чтобы приносить себя на алтарь тщеславия отдельных политиков; мир слишком открыт, чтобы неудачливые или нерасчетливые революционеры повторили судьбу Робеспьера или Бухарина. Происходящее сегодня в России выглядит классическим примером цепляния полуфеодальной бюрократической иерархии за власть в обществе, которое довольно успешно перешло к буржуазным порядкам. Это рождает хорошо описанную революционную ситуацию, предшествующую революции политического типа.

Защитники существующего строя объединены сейчас не идеологическими соображениями, а банальной жаждой воровства и наживы, и поэтому ни они сами, ни созданные ими органы безопасности не будут оказывать серьезного сопротивления. Соответственно, как это и происходило в ходе многих революций, ее сторонникам придется больше всего удивляться тому, насколько быстрым будет падение режима.