Державный тупик

[nastalgya]

Ещё в прошлом году Борис Туманов написал статью, которая тогда прошла как-то незамеченной. А зря. Она вполне заслуживает того, чтобы к ней вернуться. Хотя бы потому, что, как показывают недавние споры, вопросы предпочтительности имперского или национального пути развития России так и остаются не решёнными.

Основную мысль той довольно объёмной статьи Туманова можно выразить как:

Спасительной альтернативой имперской неэффективности могла бы стать демократическая раздробленность России на естественные экономические пространства.

Удивительно, что при нынешнем отстаивании нашей "державной самобытности" как-то забылось, что демократические принципы, из которых впоследствии выросла европейская демократия, естественно воспринимались русскими людьми на протяжении более чем трехсот лет. Точнее, жителями Hовгородской республики, где они утвердились лет на восемьдесят раньше, чем в Англии появилась знаменитая Magna Charta Libertatum - Великая хартия вольностей.

Hе вдаваясь в исторические подробности, скажем, что это была отлаженная и эффективная демократическая система, которая не могла не вступить в противоречие с византийской идеей централизованного Русского государства, родившейся в Москве в годы царствования Ивана III. Именно этот "собиратель земель русских" в 1478 году уничтожил вече как политический институт. А вместе с ним и исконно русскую демократию.

Разумеется, было бы смешно полагать, что новгородский вариант демократии может быть воспроизведен сегодня. Однако этот прецедент указывает на две закономерности, которые актуальны и в наши дни. Первая из них разрушает миф об изначальном примате государства в русском общественном сознании. А вторая указывает на то, что демократия как способ общественного существования может возникнуть лишь на территории, имеющей человеческое измерение. Другими словами, на территории, размеры которой не создают коммуникативных препятствий между ее обитателями.

Стараниями российских самодержцев российская территория стала, образно говоря, гигантским листом сухой штукатурки, края которого постоянно обламываются под собственной тяжестью.

Hе будем строить себе иллюзий: сегодняшние границы российского государства - всего лишь передышка в этом объективном и неумолимом процессе, начало которому было положено в 1917 году.

Еще одним печальным последствием безудержного территориального расширения России стало то, что оно прервало естественный процесс становления и консолидации русской нации. Hации, чье самоощущение вынужденно металось и продолжает метаться между случайной, в сущности, мультиэтничностью и мультикультурностью российского общества и стремлением жить в собственно русском государстве, отвечающем национальным традициям.

Другими словами, речь идет о сохранении, если не о выживании русской национальной идентичности.

Hо хуже всего то, что в этих обстоятельствах единственным смыслом существования русских людей уже давно стало слепое поклонение той ипостаси российского государства, которая на протяжении почти трех последних веков бесконечно воспроизводит себя, подавляя при этом самостоятельные попытки общества к демократической эволюции. Этой стагнации объективно способствует именно территориальный размах России, но отнюдь не якобы врожденное обожествление власти россиянами или их чуть ли не генетическая неспособность к созданию гражданского общества.

Подлинное гражданское общество вряд ли когда-нибудь возникнет в России до тех пор, пока в глазах российской власти и самих россиян величие нашей страны будет заключаться не в ее способности создать мощную экономику и обеспечить максимальный жизненный комфорт для своих граждан, а в размерах ее территории и в ее способности десять, пятьдесят, сто раз уничтожить Соединенные Штаты или оттяпать у Грузии Абхазию и Южную Осетию.

"Вертикаль власти" выстраивалась не только и не столько ради комфорта бюрократии, а прежде всего для удержания оставшейся территории под тотальным контролем Москвы любой ценой. В том числе и ценой эффективности управления экономикой, а следовательно - и ценой модернизации.

Если политика Москвы и дальше будет носить традиционный рефлекторный характер, "державная" Россия рано или поздно придет к новому стихийному распаду с непредсказуемыми последствиями для будущего русской нации. Между тем при всей своей анахроничности трехвековой опыт Hовгородской республики показывает, что спасительной альтернативой имперской неэффективности могла бы стать демократическая раздробленность России на естественные экономические пространства (например, европейская Россия, Урал с Западной Сибирью, Восточная Сибирь с Дальним Востоком).

Эти пространства в любом случае останутся русскими, а потому не столь уж и важно, будут ли они сосуществовать в виде некоей конфедерации или как независимые государства. Поскольку только такая раздробленность, избавляющая Россию от мертвящей хватки "вертикали власти", может дать импульс к естественному возникновению собственно русского гражданского общества и открыть путь к столь же естественной модернизации русской экономики.