nastalgya | Публичная ложь (Reply)

Или можно ли доверять социологии

Если попытаться упростить социологию до предела, то, наверное, это три вещи. Во-первых, это теоретическая социология: отрасль знаний, в чем-то близкая к философии, - это поиск, создание и разработка каких-то теоретических концептов, которые потом помогают объяснять общество. Например, образование и здоровье - они не сами по себе, а вместе образуют человеческий капитал. И вот придумыванием таких концептов занимается теоретическая социология.

Кроме этого, существует эмпирическая академическая социология, которая занимается построением довольно сложных моделей. В ней обычно есть пафос улучшения жизни: как сделать, чтобы жить стало чуть-чуть лучше? Если мы вложим плюс 100 рублей на каждого школьника в среднее образование, у нас вырастет экономика или не вырастет? А если мы начнем лучше финансировать судебную систему, это привлечет к нам инвестиции или не привлечет?

И наконец, есть третья социология - это то, что чаще всего представляют себе люди, когда ты им говоришь, что ты социолог. Это про анкетки, Левада-центр посчитал, ВЦИОМ сообщил и прочее. Вообще-то, в большей части мира они не считаются социологами. Это так называемые полстеры, от слова poll - опрос. Сегодня мы будем говорить в основном о них. Но прежде давайте определим, что такое ложь с точки зрения первых двух видов социологии.

Ложь - это отхождение от того, что человек считает субъективной правдой. Что такое субъективная правда, в общем довольно легко себе представить, пока речь идет о простых эмпирических событиях, желательно недавних. Вопрос что вы ели сегодня на обед? предполагает внятный ответ. Но, во-первых, можно сообщить, что вы ели котлетку с пюре, но забыть про десерт. Для этого могут быть как сознательные, так и совершенно неосознанные стимулы. Например, если между котлеткой и десертом был перекур, то это был еще обед или уже нет? Даже на этом уровне все становится сложным.

Но большинство вопросов, которые всплывают в нашей повседневной жизни, не предполагают четкого эмпирического референта. А там, где вы сегодня обедали, хорошо кормили или нет? В ответе на этот вопрос нельзя особо соврать, потому что нельзя сказать и правду. Даже если мы переформулируем так: Вам понравилось то, что вы ели? - даже здесь уже возникают огромные сложности, потому что ну вот скорее понравилось, это было лучше, чем позавчера, но я опасаюсь, что это было хуже, чем завтра, и так далее и так далее.

Что такое опросная социология? Это ситуация, когда мы тыкаем в нашего респондента какой-то анкеткой и ждем, чтобы он выбрал тот или другой вариант. И здесь возникает огромное количество технических сложностей, потому что как раз для опросной социологии правда - это некоторое соответствие эмпирической реальности, которая была вчера, есть сегодня или будет завтра. За кого вы будете голосовать? За кого вы голосовали бы? Сколько килограммов колбасных изделий вы купили в течение прошлой недели?

Итак, первая огромная проблема - это несоответствие смыслов, семантического ореола слов повседневного языка в разных контекстах. Вторая важная история - это релевантность опыта. Если я спрошу всех здесь присутствующих, устраивает ли вас качество работы московского метро, это будет релевантный вопрос. Я предполагаю, что больше чем у половины есть достаточно регулярный опыт использования метро. К сожалению, очень часто опросная социология вынуждена работать с опытом не вполне релевантным.

В-третьих, надо еще понимать, что опрос - это интервьюер в ситуации гонки, его зарплата напрямую зависит от того, насколько быстро он получит ответы на все нужные вопросы. В методических экспериментах мы видим, что примерно 30% респондентов без проблем высказываются по поводу несуществующих реальностей. Например, около 25% респондентов спокойно высказывают мнение о работе Федеральной службы по борьбе с безнадзорными животными. Службы такой никогда не было, но устойчиво от 20 до 30% респондентов имеют мнение о качестве ее работы.

В-четвертых, есть еще история про наши когнитивные особенности. Нам удобно забывать о неприятных ситуациях. Простой пример: после победы Ельцина на президентских выборах 1996 года и до кризиса 1998-го, по опросам, доля голосовавших за Ельцина стабильно росла примерно на 1% в месяц. То есть примерно 1% в месяц убеждал себя в том, что он голосовал за Ельцина. Приятно быть вместе с победителем, особенно когда в стране наблюдается некоторое улучшение.

Сами вопросы всегда формулирует исследователь. А что может сделать интервьюер на телефонном опросе? Поскольку идет аудиозапись, просто пропустить вопрос он не может. Зато, предположим, у нас есть вопрос с пятью вариантами ответов, мы читаем его вслух: Как вы считаете, насколько коррумпированы федеральные органы исполнительной власти в вашем регионе? Очень коррумпированные? - и делаем паузу.

С большой вероятностью нам не нужно будет читать все остальные варианты, потому что наш респондент скажет да, мы отметим этот вариант и пойдем дальше. Если контроль не очень жесткий и у интервьюера есть возможность манипулировать порядком ответов, то все еще проще: интервьюер знает, какой ответ самый массовый или очевидный, и называет его первым. Так и происходит рождение того, что потом можно назвать ложью.

Здесь и сейчас доверие к власти может быть хорошим, особенно когда нам каждый день в телевизоре это говорят. Это ожидаемый нормативный ответ. Но эти вещи могут прыгать с невероятной скоростью. Если вы посмотрите на индексы, рейтинги доверия и так далее, то вы увидите, что они довольно сильно скачут - может быть на 20-30% в год. Поэтому когда вам начинают рассказывать про доверие, отношение, оценки - этому нужно доверять с очень большой осторожностью.